Коммунистическая Партия Российской Федерации

Ленинградское (Санкт-Петербургское) региональное отделение

Центральный районный комитет

Главная

Официально

Статьи

Мероприятия

Контакты

Ссылки

Сергей А. Строев

Теория трудовой стоимости и постиндустриальное общество

Одним из важнейших положений марксизма является теория трудовой стоимости. Согласно марксизму меновая стоимость вещи или услуги, то есть количественное соотношение, в котором потре�бительные стоимости одного рода обмениваются на потребитель�ные стоимости другого рода, определяется объемом вложенного в данную вещь труда: �Итак, потребительная стоимость, или благо, имеет стоимость лишь потому, что в ней овеществлен, или материализован, абстрактно человеческий труд. Как же измерять величину ее стоимости? Очевидно, количеством содержащегося в ней труда, этой "созидающей стоимость субстанции"� (К. Маркс �Капитал. Критика политической экономии�).

Необходимо сделать к этой формуле ряд пояснений. Во-первых, речь идёт, конечно, не об объёме труда, вложенном в данную конкретную вещь, а о том минимальном объёме труда, который необходим для создания такой вещи на существующем уровне развития производительных сил. �Величина стоимости данной потребительной стоимости определяется лишь количеством труда, или количеством рабо�чего времени, общественно необходимого для ее изготовления. Каждый отдельный товар в данном случае имеет значение лишь как средний экземпляр своего рода� (К. Маркс �Капитал. Критика политической экономии�). Это очень важное замечание, так как при вульгарном понимании принципа трудовой стоимости самой ценной и дорогой спичкой была бы та, что выточена из целого бревна напильником. Иными словами, вульгаризация принципа трудовой стоимости приводит к стремлению повышать себестоимость за счёт искусственного повышения нерационально вложенного труда. Такое извращение марксизма, хотя и не в столь явных формах, имело место на практике при оценке �валовой стоимости�. Однако оно следует вовсе не из самой марксистской формулы, а из её профанации.

Во-вторых, теория трудовой стоимости является всё-таки идеализированной моделью и полностью реализуется в модели идеального рынка. То есть в условиях равновесия рынка, свободы рыночных операций, открытости информации, отсутствии монополий, отсутствии действующих внеэкономических факторов и т.д. Понятно, что в ситуации катастрофы теория трудовой стоимости работать не будет. Например, в ситуации голода цена хлеба будет практически не связана с его трудовой стоимостью в том случае, если его запасы ограничены внеэкономическими факторами (блокада, стихийное бедствие, невозможность быстрой доставки из-за разрушения коммуникаций и т.п.). Точно также будет возрастать цена на лекарства при эпидемии, или цена парашюта в салоне падающего самолёта. Трудовая стоимость � это, конечно, в определённой мере научная абстракция � такая же, как, скажем, абсолютно твёрдое тело в физике. Тем не менее, в состоянии относительного равновесия и стабильности рынка и отсутствии целенаправленного �насилия� над ним можно сказать, что эта научная абстракция описывает реальность достаточно адекватно.

Наконец, в-третьих, необходимо учитывать не только количество, но и качество труда. Это наиболее уязвимая точка в теории трудовой стоимости, хотя она не была, конечно, не замечена классиками. Отмечая, что труд имеет не только количественные, но и качественные характеристики, Маркс предлагает решать эту проблему с помощью коэффициента пересчета в простой механический труд: �Сравнительно сложный труд означает только возведенный в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого. Опыт показывает, что такое сведение сложного труда к простому совершается постоянно. Товар может быть продуктом самого сложного труда, но его стоимость делает его равным продукту простого труда, и, следовательно, сама представляет лишь определенное количество простого труда ¹⁵⁾. Различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду как к единице их измерения, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому кажутся последним установленным обычаем. Ради простоты в дальнейшем изложении мы будем рассматривать всякий вид рабочей силы непосредственно как простую рабочую силу, - это избавит нас от необходимости сведения в каждом частном случае сложного труда к простому� (К. Маркс �Капитал. Критика политической экономии�). С практической точки зрения по меньшей мере сложно определить или вычислить такой коэффициент, а тем более предложить универсальный алгоритм для его расчёта. Однако не будем забывать, что Маркс создавал свою теорию в эпоху индустриального общества, когда значительная доля труда приближалась именно к характеристике простого механического, а качественные различия трудовой активности ещё не играли такой роли заметной роли в общем объёме производства, как сегодня.

Задача настоящей работы однако не связана с дальнейшим углублением в вопрос о практическом определении этого коэффициента. Для нас пока достаточно указать на то, что, по меньшей мере, с абстрактно-теоретической точки зрения вопрос разного качества труда с помощью такого коэффициента в марксизме решается.

Возникает однако другая проблема. В современном обществе, описываемом как постиндустриальное и постмодернистское, цена на одну и ту же вещь может отличаться в тысячи раз в зависимости от престижности магазина и фирменного знака. Что это � сбой теории трудовой стоимости?

Это вопрос, имеющий несомненную актуальность для современной коммунистической теории, и его, в частности, ставит перед нами в рамках объявленного Партией �мозгового штурма� при подготовке новой Программы КПРФ один из лидеров Партии В.С. Никитин. К решению этого вопроса можно подойти с разных позиций. С одной стороны, можно сказать, что это иллюзорная цена, навязанная обществу за счёт использования жёстких суггестивных технологий и контроля над сознанием. В своей статье �Мы выстоим и победим� В.С. Никитин даёт именно такой вариант ответа: �<...> главным объектом угнетения становится не только труд, а все в большей мере разум (сознание и мысль) человека. Господа с помощью специальных информационных технологий порабощают сознание людей, превращая человека в легкоуправляемое, лишенное разума существо, готовое выполнить любую их команду, даже противоречащую его коренным интересам. <...> капитал обогащается теперь не только за счет отчуждения Труда в виде присвоения прибавочной трудовой стоимости, а в значительно больших размерах путем искусственного роста потребностей за счет отчуждения у человека здравого Смысла, как меры разумной достаточности. Господствует лживая информационная экономика. Большую прибыль получает не тот, кто хорошо работает и производит высококачественную продукцию, а тот, кто с помощью рекламы создал иллюзию хорошей работы и путем обмана втридорога продал свой халтурный товар. Трудовая теория стоимости здесь не действует, здесь цена зависит от вложенной в товар информации�.

Мы вполне можем согласиться с тем, что на современном этапе развития капиталистическая система породила мощные средства и технологии манипуляции индивидуальным и массовым сознанием. Действительно, постмодернистская культура виртуализует сознание, подменяя адекватное отражение реальности искусственно сконструированными симулякрами. Действительно, создан механизм подавления критического восприятия поступающей информации, сознание искусственно иррационализировано. Вся система общественного воспитания и образования, начиная со школы и заканчивая СМИ работает на то, чтобы фрагментировать образ мира, расколоть целостное мировоззрение на множество несвязанных друг с другом деталей, релятивизировать все онтологические, логические, эстетические и этические точки отсчёта, то есть максимально дезориентировать человека и сделать его управляемым. Всё это так.

Однако наша задача состоит в противоположном. Нам необходимо во всём обрушенном на наше сознание калейдоскопическом хаосе выявить закономерности, знание которых позволило бы нам понимать происходящее, предвидеть будущие изменения и действовать на опережение. Поэтому для нас недостаточно констатировать тот факт, что современная постмодернистская экономика нереальна и представляет собой симулякр. Нам нужно понять законы действия этого симулякра. И здесь мы вновь поставим вопрос: а действительно ли теория трудовой стоимости неприменима к этой виртуальной экономике?

Привычный стереотип состоит в том, что реклама является средством убеждения покупателя в целесообразности или желательности покупки. Действительно, изначально она представляла собой ни что иное, как сообщение о наличии и потребительских свойствах некоторого товара. Разумеется, эта информация могла в той или иной мере соответствовать реальности: от полной правды до полной лжи. Но в своей сущности реклама была именно информацией относительно свойств, качеств, цены товара и места его возможного приобретения. Однако по мере развития технологий это информационное сообщение стало сначала совмещаться, а затем и заменяться на яркий сенсорный образ, притягательный сам по себе. Между тем, в создание этого образа вкладываются средства сначала сопоставимые с ценой самого вещественного продукта, а затем и существенно превосходящие его. Если изначально расходы на рекламу представляли собой лишь дополнительную затрату на распространение товара, то сейчас мир подходит к тому, что основной объем труда вкладывается именно в создание и внедрение сенсорного образа в сознание, а материальный продукт становится лишь приложением, лишь материальным носителем этого образа. Цена на одну и ту же вещь может отличаться в тысячи раз в зависимости от престижности магазина и фирменного знака. Потому что в данном случае основной покупаемой ценностью является не материальная вещь как таковая (ее цена при современном уровне производительных сил пренебрежимо мала), а связанный с этой вещью образ-симулякр, брэнд, в создание которого вложено гораздо больше труда и который поэтому составляет большую долю цены.

Если мы примем во внимание тот факт, что в современном постиндустриальном и постмодернистском обществе основным товаром является не материальный промышленный продукт, а связанный с ним виртуальный образ, то такой взгляд позволит нам на новом уровне вернуться к марксистскому представлению о трудовой стоимости. В самом деле, при всей кажущейся иррациональности ценообразования, в большинстве случаев цена товара пропорциональна той мере труда, которая вложена маркетологами, имиджмейкерами, а также рядовыми рекламными агентами, работниками публикующих рекламу СМИ и т.д. в создание привлекательного образа данной вещи.

Конечно, не всё здесь сводится к объёму вложенного в рекламу труда и капитала (который тоже являются не более чем отчуждённым продуктом труда). Многое решает эффективность этого вложения, успешность или неуспешность избранной стратегии. Но, в конце концов, эта эффективность тоже сводится к качеству работы менеджеров проекта, а качество труда, как мы помним, марксистская теория трудовой стоимости тоже может учитывать, пересчитывая сложный труд в простой.

Можно, конечно, возразить, что составляющий львиную долю цены виртуальный образ не является собственно предметом потребления, а �вещь не может быть стоимостью, не будучи предметом потребления. Если она бесполезна, то и затраченный на нее труд бесполезен, не считается за труд и потому не образует никакой стоимости�. Однако, будем помнить о том, что �товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, которая, благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие-либо человече�ские потребности. Природа этих потребностей, � порождаются ли они, например, желудком или фантазией, � ничего не изме�няет в деле� (К. Маркс �Капитал. Критика политической экономии�). Обладание вещью как носителем виртуального образа, являющегося знаком социального престижа и успеха, несомненно удовлетворяет определённые потребности, не менее чем их удовлетворяло золото, гораздо менее необходимое для жизни, чем хлеб, но неизменно имевшее более высокую цену. Ведь �меновое отношение товаров характеризуется как раз отвлечением от их потребительных стоимостей� и �в самом меновом отношении товаров их меновая стоимость явилась нам как нечто совершенно не зависимое от их потреби�тельных стоимостей� (К. Маркс �Капитал. Критика политической экономии�). Таким образом, и это возражение против распространения теории трудовой стоимости на товары виртуальной постмодернистской экономики легко снимается.

Нам, коммунистам, нет оснований хоронить теорию трудовой стоимости. Несмотря на переход к постиндустриальной экономике, она ещё вполне может послужить для рационального объяснения тех явлений и процессов, которые на первый взгляд кажутся лишённым внутренней логики мороком.